Нейтронный Алхимик: Консолидация - Страница 27

— Ты видел кого-нибудь из них в лавке? — спросил он Варгаса, сунув ему устройство под нос. Человечек призадумался.

— Кажется, его.

— Значит, остается найти Анжелину Галлахер, — заключил Ральф. — Были еще процессорные сбои в городском транспорте?

— Три возможных, — датавизировала Диана. — Два мы уже засекли. Оба — такси из космопорта.

— К каждому направить по взводу. И присмотрите, чтобы в каждый попало несколько бойцов с опытом. А третий?

— Автобус «лонгхаунд», вылетел из космопорта через десять минут после приземления зараженной троицы рейсом на юг, до самой оконечности Мортонриджа. Сейчас выясняем местоположение.

— Хорошо. Я возвращаюсь в штаб. Здесь мне делать нечего.

— А с ним что? — поинтересовался Нельсон Экройд, ткнув пальцем в сторону пленника.

Ральф оглянулся. Варгас нашел где-то новую сигаретку и теперь тихонько ее посасывал.

— Я могу идти, сеньор? — спросил он с надеждой. Ральф ответил на его улыбку столь же фальшивой.

— Ноль-тау капсулы с «Эквана» еще не прибыли? — Датавизировал он.

— Первую партию доставят в космопорт Пасто через двенадцать минут, — подсказала Викки Кью.

— Каталь, — вслух произнес Ральф, — выясни, будет ли мистер Варгас сотрудничать с нами и дальше. Я хотел бы выяснить пределы подавляющего поля и этого… эффекта иллюзий.

— Слушаюсь, босс.

— Потом отвези его и остальных на экскурсию в космопорт. Всех до одного.

— С удовольствием.

Лойола-холл считался самым престижным концертным залом Сан-Анджелеса. Под его куполом — в обычную для города благодатную погоду складывавшимся — помещалось двадцать пять тысяч зрителей. От ближайшей магистрали к зданию вели прекрасные подъездные пути, на соседней станции подземки сходились шесть главных городских линий; были даже семь посадочных площадок для личных самолетов. Были пятизвездочные рестораны и закусочные, сотни уборных и дружелюбный, опытный персонал, в сотрудничестве с полицией проводивший до двухсот концертов в год.

Система работала с эффективностью кремниевого процессора. До сего дня.

Еще до шести утра к Лойола-Холлу начали стекаться возбужденные подростки. Сейчас было уже полвосьмого вечера, и зал окружало кольцо фанатов человек в двадцать шириной. У входов царила такая давка, что только полицейские механоиды могли навести хоть подобие порядка, да и те не справлялись — детвора с восторгом поливала их лимонадом и замазывала мороженым сенсоры.

Все места в зале были заняты — каждый билет был куплен не за один месяц. Проходы тоже забивали зрители, неизвестно как просочившиеся сквозь турникеты с процессорным контролем. Перекупщики билетов наживали миллионы — те, которых не арестовала полиция и не забили ногами исступленные школьники.

Это был заключительный концерт тура Джеззибеллы, проходившего под названием «Моральное банкротство». В течение пяти недель система Новой Калифорнии подвергалась массированной медиа-атаке, по мере того как певица от одного астероидного поселения к другому спускалась к поверхности планеты. Слухи — что во время ее концертов АВ-проекторы излучают запрещенные активент-сигналы, вызывая у слушателей оргазм (вранье, заверял официальный пресс-релиз, всепоглощающая сексуальность самой Джеззибеллы не нуждается в искусственном подкреплении). Преувеличения — что младшая дочка президента влюбилась в нее во время первой же встречи, после чего сбежала из Синего дворца, чтобы пробраться за кулисы после концерта (Джеззибелла была польщена высокой честью познакомиться со всеми членами первого семейства, и за кулисы запретили вход всем, кроме персонала). Скандал — когда двоих членов группы, Бруно и Буша, арестовали за нарушение закона об общественной нравственности перед воскресным клубом пенсионеров, после чего выпустили под залог в 1 000 000 новокалифорнийских долларов. (Бруно и Буш были поглощены актом большой, чистой и прекрасной любви, пока эти старые извращенцы подглядывали за ними при помощи усиленных сетчаток.) Вульгарная самореклама — когда Джеззибелла посетила (как частное лицо, никаких съемок, пожалуйста) детскую больницу в бедном районе города и пожертвовала полмиллиона фьюзеодолларов в больничный фонд бактериальной терапии. Цензорский ужас — когда она открыто демонстрировала окружающим своего тринадцатилетнего спутника Эммерсона (мистер Эммерсон приходится Джеззибелле троюродным братом, и в его паспорте ясно указан возраст — шестнадцать лет). Полный восторг зрителей и официальное предупреждение от полиции после необыкновенно кровавого боя между охраной труппы и репортерами-одиночками. И буря исков по делам о клевете, поднимаемая менеджером Джеззибеллы Лероем Октавиусом, стоило кому-либо хоть предположить, что певице больше двадцати восьми лет.

И за все пять недель она не дала ни единого интервью, не сделала ни одного высказывания помимо того, что приходилось говорить со сцены. Не было нужды. За этот период местное отделение «Уорнен-Касл Энтертеймент» датавизировало по всепланетной сети восторженным поклонникам тридцать семь миллионов копий ее последнего альбома «Жизнь в движении»; старые записи продавались не хуже.

Звездолетчики, имевшие обыкновение зашибать легкие бабки, распродавая копии альбомов пиратам-распространителям в системах, где релиза еще не было, проклинали свое несчастье, стоило им попасть в системы, посещенные Джеззибеллой за последние восемнадцать месяцев. В этом и заключался смысл концертных туров. Альбом — каждые девять месяцев, десять гастролей в год; иначе бутлегеров не обогнать. Не готов к такой нагрузке — стриги купоны с родных планет. Немногим удавалось стать звездой галактической величины. Перелеты требовали больших денег, а прижимистые магнаты вкладывали свои сбережения неохотно. Артист должен был показать высочайшую степень профессионализма и упорства, прежде чем в него решат вложить миллионы и миллионы фьюзеодолларов. Но когда порог перейден, деньги, согласно старинной пословице, начинали делать деньги.