Нейтронный Алхимик: Консолидация - Страница 127

127

— Знаете, вам ведь скажут, чтобы вы ни в коем случае не смотрели эту запись, — проговорила она задумчиво. — И сделают все, чтобы вы этого не видели — ваши мама с папой, старший брат, те власти, что правят там, где живете вы. Почему? Понятия не имею. Разве что потому, что я одна из одержимых, демонов, угрожающих бытию мира. Вашего мира. Я, надо полагать, ваш враг. Хотя тут и полагать нечего, Ассамблея Конфедерации так прямо и заявляет. Так что… наверное, они правы. Да? Ну то есть президент Хаакер явился сюда, осмотрел меня со всех сторон, поговорил со мной и все про меня вызнал: чего я хочу, что ненавижу, кто мой любимый певец и чего я боюсь. Я, правда, не помню, когда это мы беседовали, но, наверное, у меня просто склероз, потому что этого не могло не быть. Послы всех миров Конфедерации официальным голосованием объявили меня чудовищем. Ну неужели все эти мудрые, серьезные люди могли так поступить, не имея на руках серьезных доказательств?

На самом деле единственный факт, на котором основывалось их решение, был таким: Латон убил десять тысяч одержимых эденистов. Латона вы помните. Он, как мне сказали, показал себя героем где-то в обиталище под названием Джантрит. Интересно, спросил ли он жителей острова Перник, хотят ли они быть уничтоженными? И все ли они ответили «да»?

Они поступили с нами так, как по всей вселенной поступают с детьми: нас собрали в кучу и назвали негодяями. Один громила ударил кого-то, и вот уже все парни в округе — гнусное хулиганье. Вы знаете, что это правда, что такое случается и у вас. Для них вы никогда не будете личностями. Ошибся один — не правы все. Вот так относятся и к нам.

Только не здесь, на Валиске. Может быть, кто-то из одержимых хочет завоевать мир. Если так, надеюсь, флот Конфедерации будет сражаться с ними — и победит. Такие одержимые пугают меня не меньше, чем вас. Мы не для этого вернулись — слишком это глупо и старо. Больше нет нужды так мыслить, так действовать. Больше — нет.

Мы на Валиске видели, что может сделать власть одержания, если использовать ее в деле. Не на разрушение пустить ее, а на помощь людям. Вот что пугает президента Хаакера, потому что угрожает его драгоценному миропорядку. А если рухнет его мир, он лишится и богатства своего, и власти. Потому что дело всего лишь в деньгах. На деньги покупают людей, оружие, политическую власть, деньгами платят взятки, деньги вкладываются крупными корпорациями в производство и потребление. Деньги — это способ поделить то, что дарит нам вселенная. Но вселенная безгранична, зачем ее делить?

Те из нас, кто вернулся из полуночной тьмы, способны сломить оковы прогнившего общества. Мы способны жить вне его и процветать. Мы можем сжечь ваши продуктовые карточки Юпитерианского банка и освободить вас от наброшенных на вас цепей.

Улыбка Киры превратилась в бесовски лукавую. Она протянула руку к сенсорам, сжала кулак, потом разжала — на ладони лежала горстка льдисто-голубых бриллиантов, перетянутых платиновыми цепочками.

Кира улыбнулась невидимым зрителям и отшвырнула алмазы в траву.

— Все так просто. Все предметы, товары, накопления капиталистов существуют лишь чтобы дарить радость. Для нас, живущих на Валиске, это лишь проявление чувств. Экономика мертва, и из ее праха восстанет истинное равенство. Мы отвернулись от материализма, отвергли его, ибо в нем нет больше смысла. Теперь мы можем жить как пожелаем, копить не капиталы, а счастье. Мы можем любить друг друга без страха, потому что на место жадности пришла честность, жадность мертва, как и прочие пороки прежних дней. Валиск стал местом, где исполняются любые желания, малые или большие. И не только для нас, вернувшихся. Ведь оставить эту мощь в нашем распоряжении было бы предельным проявлением жадности. Эта сила — для всех! И за это нас больше всего станут презирать и ненавидеть власть имущие. Мы уведем Валиск из этой физической вселенной в тот континуум, где наша энергистичсская сила станет доступной всем. Там я смогу облечься в плоть и вернуть это одолженное мною тело. И все мы, заблудшие души, снова оживем без тех страданий и боли, что нужны были, чтобы мы появились здесь.

Я говорю вам: наш Валиск открыт для всех людей доброй воли, для всех, кто чист сердцем, кому обрыдли борьба за выживание и мелочные преграды, поставленные властями и обычаем перед нашими стремлениями. Присоединяйтесь к нам на нашем пути! Скоро мы уйдем, раньше, чем явятся боевые звездолеты и выжгут нас за наше преступление — за то, что мы хотим мира.

Я клянусь вам, что всякий, кто достигнет Валиска, найдет среди нас свое место. Это будет нелегкий путь, но вы попробуйте. Удачи! Я жду!

Белая ткань потемнела, наливаясь всеми цветами радуги, точно юбка и топ были сделаны из мириад бабочкиных крыльев. Улыбка Мэри Скиббоу грела сердца невидимых зрителей. Вокруг Киры собрались дети, хихикая и подбрасывая в воздух лепестки маков, взвихрившиеся алым бураном. Они подхватили ее за руки и потянули за собой, вовлекая в игру. Запись окончилась.

Клиника по пересадке имплантов, несмотря на то что основана была добрых полвека назад, могла похвастаться современным, весьма впечатляющим оборудованием. Медицина — а особенно некоторые ее приложения — была на астероиде Кули выгодным бизнесом.

Закуток, куда поместили Эрика Такрара (на отдельную палату Дюшамп не раскошелился), располагался посреди центрального прохода отделения, стандартной комнаты с жемчужно-белыми композитными стенами и бестеневыми осветительными панелями на потолке — шаблон, которому следовали госпитали во всей Конфедерации. За состоянием больных следили две медсестры за консолью у главного входа. Нужды в их присутствии не было — процессорная сеть отделения куда быстрее засекала метаболические отклонения, — но больницы издавна стремились всячески угождать пациентам, а тех успокаивало человеческое присутствие. Медицина оставалась не только одним из самых доходных видов деятельности, но и одним из последних, требовавших людской занятости, противостоя автоматизации почти с луддистским фанатизмом.

127